Таймлесс. Сапфировая книга - Страница 37

Лесли сдалась.

— Ну хорошо. Но пусть он научит тебя сегодня чему-то нужному. Никому не нужно уметь размахивать указкой миссис Каунтер. А если тебя в таком виде кто-то увидит, то тут же отправит в психушку, подумай об этом.

— Иди уже, — сказала я и выпихнула ее за дверь в тот момент, когда в комнате появился Джеймс.

Джеймс был рад, что мы в этот раз были одни.

— Эта веснушчатая нервирует меня, постоянно вмешиваясь. Она относится ко мне, как к пустому месту.

— Причина этому… а-а-а… забудь.

— Чем могу быть тебе сегодня полезным?

— Я подумала, что ты мог бы мне рассказать, как говорили «Привет» на суаре в восемнадцатом веке.

— Привет?

— Ну да. Привет. Алло. Добрый вечер. Ну ты знаешь — как приветствуют друг друга при встрече. И что при этом делают. Пожимают руку, целуют руку, кланяются, приседают, Светлость, Сиятельство, Высочество… всё так сложно и легко ошибиться.

Выражение лица Джеймса тут же стало высокомерным.

— Не ошибешься, если будешь делать, что я говорю. В первую очередь я тебе покажу, как дама приседает перед кавалером, одного с ней общественного положения.

— Супер, — сказал Ксемериус. — Интересно только, как Гвендолин должна узнать, какое общественное положение занимает этот кавалер?

Джеймс уставился на него.

— А это что такое? Кыш, кыш, кошка! Брысь отсюда!

Ксемериус фыркнул скептически.

— Как ты сказал?

— Ах, Джеймс, — сказала я. — Присмотрись. Это Ксемериус, мой друг… э-э-э… демон-горгулья. Ксемериус, это Джеймс, тоже мой друг.

Джеймс вытащил из рукава носовой платок, и я почувствовала запах ландышей.

— Что бы это ни было… оно должно уйти. Оно мне напоминает, что я нахожусь в ужасном бреду, лихорадочном бреду, в котором должен учить невоспитанную девочку хорошим манерам.

Я вздохнула.

— Джеймс, это не бред, когда ты наконец поймешь? Двести лет тому назад у тебя, наверное, и была лихорадка, но потом ты… в общем, ты и Ксемериус… вы оба…

— …умерли, — сказал Ксемериус. — Если быть точным. — Он склонил голову к плечу. — Это же правда. Что ты ходишь вокруг да около?

Джеймс обмахнулся носовым платком.

— Ничего не хочу слышать. Кошки не умеют разговаривать.

— Я что, выгляжу, как кошка, глупый призрак? — разозлился Ксемериус.

— Очень похож, — сказал Джеймс, не глядя в его сторону. — Разве что уши… И рога… И крылья. И странный хвост. Ах, я ненавижу эти бредовые фантазии!

Ксемериус встал, широко расставив лапы, перед Джеймсом, и яростно хлестал хвостом.

— Я — никакая не фантазия. Я — демон, — сказал он и от возбуждения изрыгнул приличный поток воды. — Могущественный демон. Призванный магами и строителями в одиннадцатом веке по вашему времени в виде каменной горгульи охранять башню в церкви, которой давно уже нет. Когда много столетий назад мое каменное тело было разрушено, вот что от меня осталось — с позволения сказать, тень моего старого «Я». Эта тень приговорена к скитаниям на Земле, пока не рассыпется в прах, что, предположительно, займет пару миллионов лет.

— Ля-ля-ля… я ничего не слышу, — сказал Джеймс.

— Ты жалок, — сказал Ксемериус. — В отличие от тебя у меня нет выбора: я проклят магами и приговорен к такому существованию. Ты же можешь в любой момент прекратить свое убогое существование как призрак и уйти туда, куда уходят люди, когда они умирают.

— Но я еще не умер, дурная кошка! — заорал Джеймс. — Я всего лишь болен и лежу в горячечном бреду в своей постели. И если мы тут же не сменим тему, я ухожу!

— Ладно-ладно, — сказала я, вытирая лужу, сделанную Ксемериусом, губкой, предназначенной для стирания мела с доски. — Давайте продолжим. Приседание перед кавалером равного общественного положения…

Ксемериус покачал головой и улетел над нашими головами сквозь дверь:

— Я постою на стрёме. Будет неловко, если тебя кто-то застанет, когда ты приседаешь.

Перемены не хватило, чтобы выучить все приседания, которые мне хотел показать Джеймс, но в конце концов я научилась, как приседать в трех различных вариантах и как дать поцеловать себе руку. (Я очень радовалась, что сегодня об этом обычае забыли.) Когда в класс стали возвращаться мои одноклассники, Джеймс, поклонившись, распрощался, но я успела поблагодарить его шепотом.

— Ну? — спросила Лесли.

— Джеймс считает Ксемериуса странной кошкой из своего бреда, — проинформировала я ее. — Я могу только надеяться, что то, чему он меня научил, не искажено его бредовой фантазией. Если это так, то можно считать, что я уже знаю, что делать, когда меня представят герцогу Девонширскому.

— Отлично, — сказал Лесли. — И что ты сделаешь?

— Глубоко и надолго присяду, — сказала я. — Почти так же надолго, как перед королем, но дольше, чем перед маркизом или графом. По сути, это довольно просто. Во всех остальных случаях мило давать поцеловать руку и при этом улыбаться.

— Ты подумай — Джеймс оказался для чего-то полезным, никогда бы не поверила. — Лесли одобрительно оглядела комнату. — Ты всех покоришь в восемнадцатом веке.

— Надеюсь, — сказала я.

Остаток занятий не испортил мне настроения. Шарлотта и этот дурак Вздутые-губки изумятся, поняв, что я знаю разницу между Светлостью и Сиятельством, хотя они старались как можно сложнее объяснить, чтобы окончательно меня запутать.

— Кстати, у меня появилась теория о магии Ворона, — сказал Лесли после уроков, когда мы шли из класса к своим шкафчикам. — Она настолько проста, что никто не догадался. Давай завтра утром встретимся у вас дома, и я принесу всё, что собрала по этой теме. Если только моя мама не запланировала на завтра большую семейную уборку и не наготовила для каждого резиновые перчатки…