— Па! Юноше не нужна помощь, как он утверждает. А это значит, что вся его одежда будет в мрачных тонах, а шейный платок — завязан невозможным способом. Но я отказалась от дальнейших споров. Так, что мы делаем с твоими волосами? Я сейчас схожу за плойкой, и мы просто вплетем ленту, et bien!
Во время того как мадам Россини завивала мне волосы, пришла смс от Лесли: «Жду еще ровно две минуты, если le petit français не придет, он может забыть mignonne».
Я ответила: «Эй, вы должны встретиться только через четверть часа. Дай ему хотя бы еще десять минут».
Что ответила Лесли я уже не узнала, так как мадам Россини взяла у меня мобильник, чтобы сделать ставшие уже обязательными фото. Розовый цвет оказался мне больше к лицу, чем я думала (в настоящей жизни это совсем не мой цвет…), но моя прическа выглядела так, будто я провела ночь, засунув пальцы в розетку. Розовая лента выглядела как напрасная попытка удержать разметанные взрывом волосы. Гидеон, зайдя за мной, откровенно хихикал.
— Прекрати! Если уж смеяться, то мы можем смеяться над тобой! — сердито сказала мадам Россини. — Ха! Посмотри, как ты снова выглядишь!
О боже! Да! Как он опять выглядел! Это и правда должно быть запрещено — так хорошо выглядеть: в дурацких темных штанах до колена и вышитом сюртуке бутылочного цвета, который заставлял светиться его глаза.
— У тебя нет ни малейшего понятия о моде, юноша! Иначе ты не забыл бы изумрудную брошь, которая необходима для этого костюма. И эта шпага совершенно не подходит — ты должен представлять собой джентльмена, а не солдата!
— Вы несомненно правы! — сказал Гидеон, продолжая хихикать. — Но хотя бы мои волосы не выглядят так, как мочалки из проволоки, которыми я драю свои кастрюли.
Я изо всех сил старалась принять высокомерное выражение лица.
— Которыми ты драишь свои кастрюли? Ты не путаешь себя с Шарлоттой?
— Не понял!
— С недавнего времени она же наводит у тебя порядок!
Гидеон слегка растерялся.
— Это… не совсем… правильно, — пробормотал он.
— Хех, мне тоже на твоем месте было бы неловко, — сказала я. — Подайте мне, пожалуйста, шляпу, мадам Россини.
Шляпа — огромное чудовище с бледно-розовыми перьями — была во всяком случае не так ужасна, как мои волосы. Думала я. Взгляд в зеркало показал, что это была прискорбная ошибка.
Гидеон опять принялся хихикать.
— Мы можем идти? — наехала я на него.
— Присматривай хорошенько за моей лебедушкой, слышишь?
— Как всегда, мадам Россини.
— Можно подумать, — сказала я, когда мы оказались в коридоре. Я показала на черный шарф в его руке. — Без повязки?
— Нет, обойдемся без этого. По известным причинам, — ответил Гидеон. — И из-за шляпы.
— Ты все еще думаешь, что я в будущем заманю тебя за угол, чтобы ударить палкой по голове? — Я поправила шляпу. — Кстати, я еще раз подумала об этом. И теперь считаю, что существует очень простое объяснение.
— И как оно звучит? — Гидеон поднял бровь.
— Ты себе позже внушил. Пока ты лежал без чувств, ты мечтал обо мне, поэтому потом ты решил обвинить во всем меня.
— Да, эта версия тоже приходила мне на ум, — сказал он к моему удивлению, схватил меня за руку и потащил вперед. — Но — нет! Я знаю, что я видел.
— Почему же тогда ты никому об этом не рассказал, что это — якобы — была я, заманившая тебя в ловушку?
— Я не хотел, чтобы они еще хуже о тебе думали, чем уже думают. — Он ухмыльнулся. — Ну что, голова болит?
— Не так уж много я и выпила… — сказала я.
Гидеон засмеялся.
— Не-е-ет, конечно, немного. На самом деле ты была трезва как стеклышко.
Я сбросила его руку.
— Не могли бы мы поговорить о чем-то другом?
— Ай, не надо! Я же могу тебя чуть-чуть подразнить. Ты была так очаровательна вчера вечером. Мистер Джордж подумал, что ты полностью обессилена, когда ты заснула в лимузине.
— Максимум на две минуты, — ответила я. Мне стало неприятно. Может быть, я пускала слюни или сделал еще что-нибудь такое же ужасное.
— Я надеюсь, ты сразу отправилась спать.
Я хмыкнула. Мне смутно помнилось, как мама вытаскивала из прически все четыреста тысяч шпилек и что я заснула, прежде чем моя голова оказалась на подушке. Но ему я не собиралась об этом рассказывать, он-то еще развлекался с Шарлоттой, Рафаэлем и спагетти.
Гидеон так резко остановился, что я налетела на него и тут же забыла, как надо дышать. Он повернулся ко мне.
— Послушай… — пробормотал он. — Я не хотел вчера вечером говорить, поскольку думал, что ты слишком много выпила, но сейчас, когда ты снова трезвая и ершистая, как обычно…
Его пальцы осторожно погладили мой лоб, и я была на грани того, чтобы задохнуться. Вместо продолжения, он поцеловал меня. Я закрыла глаза еще до того, как его губы коснулись моего рта. Поцелуй опьянил меня намного сильнее, чем вчерашний пунш, мои колени подгибались, а в животе порхали бабочки.
После того, как он меня отпустил, казалось, он совсем забыл, что именно хотел сказать. Он оперся рукой о стену возле моей головы и серьезно посмотрел мне в глаза.
— Так дальше нельзя.
Я попыталась контролировать свое дыхание.
— Гвен…
Позади нас в коридоре послышались шаги. Гидеон молниеносно убрал руку и повернулся. Через мгновение возле нас был мистер Джордж.
— А вот вы где! Мы уже вас ждем. А почему у Гвендолин не завязаны глаза?
— Ой, я забыл. Пожалуйста, завяжите сами, — сказал Гидеон и передал черный шарф мистеру Джорджу. — Я… э-э-э… пойду вперед.
Мистер Джордж, вздохнув, посмотрел ему вслед. Потом посмотрел на меня и вздохнул еще раз.